Венский конгресс как самый долгий саммит в истории международной политики
Автор: Дмитрий Киселёв
На прошедшей неделе в Бельгии, в местечке под названием Ватерлоо, праздновали 200-летие последней битвы с Наполеоном. Историческая реконструкция получилась красочной. В ней участвовали и энтузиасты из России.
Для Бонапарта это была последняя попытка взять реванш, которая в силу роковых случайностей не оказалась успешной. Его войско было разгромлено силами англичан, голландцев и пруссаков. Победа коалиции, правда, стала возможной после того, как великую армию Наполеона изгнали из России. 203 года назад к нам Бонапарт и пожаловал, форсировав Неман.
Поражение французов под Ватерлоо было гарантировано доблестью русского оружия под Бородино, Тарутино, Малоярославцем и Вязьмой. А уже потом мы били французов под Березиной, Кульмом и Лейпцигом. В Париж русская армия вошла в марте 1814-го, после чего Наполеон отрекся от трона и был сослан на Эльбу. Так что без России и нашего императора Александра Первого Европа Бонапарта не одолела бы.
И если кто-то скажет, что давно это было и быльем все поросло, то как тогда понять, что французы на праздник в Ватерлоо не отправили никого? Стоять и слушать там, как французов тогда перебили, никто из Парижа не приехал. Вынужденно это пришлось делать по должности послу Франции в Брюсселе. И это при том, что к Наполеону во Франции до сих пор все относятся по-разному.
Зато из Великобритании в Ватерлоо пожаловал представитель королевской семьи — принц Чарльз с супругой Камиллой. Бельгия отчеканила по случаю юбилея памятную монету, на что французы всерьез обиделись. Так что жива история и работает, пусть даже против воли сопротивляющихся.
Когда Наполеона добивали под Ватерлоо, на Венском конгрессе уже была очерчена архитектура послевоенного мира в Европе и заложены основы современного международного права. Сложился так называемый европейский концерт, и все это — при активной роли России. Похоже, и сейчас, как и тогда, без России не получается и не получалось.
Автор: Михаил Антонов
Это был самый многочисленный и долгий саммит в истории международной политики. Его можно считать началом нынешней системы международных отношений. Венский конгресс продолжался девять месяцев, на него съехались главы 216 европейских государств — сейчас во всем мире чуть больше наберется. Дело было чрезвычайной важности — навести в Европе порядок после Наполеона. Порядок такой, как представляли его себе в разной степени просвещенные монархи.
Абсолютное большинство — мелкие европейские князьки — массовка вокруг большой "пятерки": России, Австрии, Англии, Пруссии и принятой в их компанию Франции с восстановленными на троне Бурбонами, поэтому жестоко наказывать французов не хотят — просто решено вернуть их к донаполеоновским границам, а все остальное, что они успели завоевать, поделить между победителям. России — самому мощному государству Европы — отходила большая часть Польши, Пруссии — кусок Саксонии, Австрии — север Италии вместе с Венецией и маленький кусок польских владений — Галиция, которая тогда называлась Червоной Русью, Англия забирала себе заморские колонии Франции. И чтобы больше никаких революций, ведь только что Европа почти двадцать лет горела после Великой французской.
Наполеоновская эпоха — это как нулевая мировая война. По сути своей такая же, какой будет и Первая — империалистическая. Война на истощение всех ресурсов — экономических, финансовых и человеческих. И ее окончание воспринималось как чудо, русский царь — как спаситель.
"С одной стороны, царь был любимцем города. Судя по всему, этот молодой человек был хорош собой, симпатичен и умел впечатлить. Он пользовался невероятной популярностью, толпы горожан ликовали, когда видели его на улице, — это был первый долгосрочный визит царя в Вену. Во-вторых, он был единственным главой государств, кто лично принимал активное участие в переговорах, австрийский и прусский канцлер подобным не отличились, некоторые государи вообще на конгрессе не появились", — отметил Манфред Манцка, руководитель Первого отдела офиса канцлера.
У ворот Амалиенбург, где остановился Александр, его ждут толпы. Просители бесконечны, а император милостив: скромное Веймарское княжество, там, правда, герцогиней его сестра Мария, получит от Франции огромную по собственным меркам — в 800 тысяч талеров — контрибуцию. Этого хватит на то, чтобы в последствии Веймар мог содержать и маленькую армию, и парламент, и Гете с Шиллером. Свободно говорящий на французском, английском и немецком Александр в Вене — мегазвезда. Он популярнее даже Бетховена.
Венский конгресс — это не скучное "заседалово", а праздник жизни, "славное мгновение", как назвал Бетховен свою кантату, навеянную этим событием. Население Вены в то время составляло где-то четверть миллиона человек. В этот период оно увеличилось на сто тысяч за счет разных придворных и челяди, актерской братии и музыкантов. Дефицит и дороговизна — особенно в цене поднялись дрова и свечи — толчея. Первые лица приезжали в Вену в больших каретах, и чтобы не было пробок, на окраине города их пересаживали в экипажи поменьше — так появились государственный vip-транспорт и парковки перехвата.
Вопросы нового устройства Европы решают, между прочим, на вечеринке в великосветском салоне, в антракте спектакля говорят о границах, на охоте обсуждают судьбу престолонаследия и идею вечного нейтралитета Швейцарии, о необходимости поддержать освободительную борьбу на Балканах против Турции, которую единственную на конгресс не пригласили, спорят на балу. Потом его так и назвали — "танцующий конгресс". За все это веселье платил император Франц I — из австрийской казны за девять месяцев испарились в нынешних деньгах примерно сто миллионов евро. Впрочем, саммит G7, который НЕДАВНО принимала Германия, обошелся немцам в 360 миллионов за 30 часов работы.
Несмотря на непомерные траты, австрийцы понимали преимущество игры на своей площадке. Масштабы слежки за союзниками, которую развернул австрийский граф Меттерних, могли бы произвести впечатление и на АНБ. Архив тайной полиции, правда, сильно пострадал в результате пожара 1827 года, но достаточно и того, что сохранилось.
Хозяева домов, где останавливались иностранцы, шпионят за постояльцами, тем же самым занимается прислуга в замках Хофбург и Шенбрун, где размещались самые высокопоставленные гости.
"Во время конгресса в интересах тайной полиции действовали 6 тысяч человек. Это был большой штат агентов. При этом экономическое положение в стране было тяжелое. Эффективнее было за пару золотых монет сделать горничную, кучера, конюха неформальным сотрудником спецслужбы. Сегодня мы задаемся вопросом, что же затем происходило с собранной информацией? Это были кубометры бумаги, такие объемы невозможно обработать, полиция просто накапливала протоколы", — рассказал Манфред Манцка.
Рабочие заседания конгресса проходят в Государственной канцелярии. В этом зале в конце концов будет подписан и итоговый акт. Все помещения — с хорошей акустикой и вентиляцией в потолке.
В другом крыле здания можно подняться на этаж выше и, пройдя парой длинных коридоров, оказаться как раз над главным залом. Наверху — комнатка, в которой сидят писари, владеющие несколькими иностранными языками, и, как американские серверы, работающие по принципу пылесоса, так и те конспектируют все подряд. Но понятно, что основной объект внимания — русский царь.
У него роман с давней любовницей Меттерниха княгиней Багратион. Она — единственная дама, допущенная в этот узкий круг вершителей судеб. Без ее "посредничества" эта история была бы куда более пресной, но на дуэли Александр вызвал графа, однако тот уклонился — они чуть было не подрались не из-за женщины, а из-за Польши.
Союзники по антинаполеоновской коалиции съезжались в Вену, уже будучи внутренне враждебными к России, которая внесла решающий вклад в победу, а значит, может диктовать условия. Они намерены не допустить ее чрезмерного усиления — ровно через 130 лет в Потсдаме точно такое же настроение будет у союзников СССР по антигитлеровской коалиции.
О Меттернихе Наполеон говорил, что он обещает стать хорошим государственным мужем, потому что неплохо врет. Но француз Талейран врет еще лучше — он предал Наполеона, перейдя после отречения Бонапарта на службу к королю, так что предать Россию и ее императора, усилиями которого растоптанную Францию приняли в клуб победителей, для него вообще не проблема. Из компании талантливых плутов и интриганов, строящих антироссийские козни, выбивается английский лорд Каслри. Он, конечно, русофоб, но человек был не далекий, к тому же содомит и параноик, закончил жизнь тем, что перерезал себе горло перочинным ножиком.
Эти трое — Англия, Австрия и Франция — заключают тайный союз. Они готовы снова воевать, но уже против России. Начало кампании уже было намечено, но Вена в шоке — с острова Эльба из ссылки триумфально возвращается Наполеон. В Париже он находит текст секретного договора — Людовик XVIII так торопился убежать, что забыл его на столе — и пересылает документ в Вену Александру I. Но вместо того чтобы окончательно перессорить основных участников конгресса, Бонапарт добивается обратного.
Российский император сжигает договор в камине, предварительно устроив Меттерниху выволочку, чтобы больше этого не было, а союзники уже об этом и не помышляют — они ненавидят Наполеона больше, чем боятся России. И 400-тысячная русская армия становится ядром очередной военной коалиции. Впрочем, воевать русским больше не пришлось — через неделю после окончания конгресса англичане с пруссаками завершили общее дело у бельгийской деревни Ватерлоо, и в без конца воевавшей до этого Европе на 39 лет установился мир.
"Только совместными усилиями России, Австрии и Пруссии удалось Наполеона победить и установить порядок. И вот здесь очень интересно, что Россия, которая как бы восседала в центре, вместе с Австрией и прусским королем, не потребовала никаких особых контрибуций, она потребовала и ставила вопрос прежде всего об установлении некоего мирового порядка, с правилами игры. И когда это тогда получилось, эта система просуществовала вплоть до Крымской войны", — пояснила Наталья Нарочницкая, президент "Фонда изучения исторической перспективы".
Система держалась на балансе сил "великих держав" — этим термином мы тоже обязаны Венскому конгрессу — с одной стороны — России, с другой, — Британии — а еще на "священном союзе" России, Австрии и Пруссии — первой системе коллективной безопасности, как мы ее и сейчас понимаем, которую создал в Вене сильно недооцененный российский царь Александр Павлович. Его идею и опыт не учли после Первой мировой войны, исключив из версальской системы интересы России и побежденной Германии, в итоге получили Вторую мировую. А все ведь был очень просто: принуждая Европу к миру, русский император обеспечил успех операции тем, что не злоупотребил правом победителя.
Свежие комментарии